Прошелся по основным «артериям» города, невольно сравнивая Сталинград с Волгоградом, припоминая по памяти свое стихотворение десятилетней давности:
Прошелся по основным «артериям» города, невольно сравнивая Сталинград с Волгоградом, припоминая по памяти свое стихотворение десятилетней давности:
«Почему же такая печаль
При свидании с городом детства,
И на том, что я знал с малолетства,
Почему отчужденья печать?
Почему смотрят окна уныло,
Не признавши меня, не светясь?..
Слишком поздно я вышел на связь
С тем, что раньше мне дорого было!»
ЧИТАТЕЛЯ этого моею повествования может сложиться мнение, что я ратую за тот Сталинград, послевоенный, чуть подлатанный, слегка обновленный, а не этот мощный Волгоград во весь свой рост с широкими плечами. Это далеко не так. Мне б хотелось, чтоб Волгоград со всеми своими рычагами власти, особенно в последнее время, ставил во главу угла не денежную лихорадочную составляющую, а величественное наследие города. Чувствую, что мои эти вот, только что написанные, строки надо бы поддержать примерами.
Вот один из них. За двадцать лет в Волгограде сменилось до или более даже десятка мэров. Одного сняли, второго судили, но отпустили с Богом, третьего — посадили! А ведь мэр должен быть хозяином города, а не предводителем элиты не очень порядочного пошиба. Оттого город и кренит, особенно окраинами со всевозможными отбросами на них. Да и в центре город настолько поделен на сферы влияния криминальными группировками, что даже днем приходится идти с оглядкой, что уж говорить о ночи.
В Волгограде не побродишь, как бродится мне в свои приезды, допустим, по Киеву во всю грудь нараспашку. Улыбчивей лиц, чем в Киеве, не встречал на своем веку, хотя ходил и по Тбилиси, и по Ленинграду, и по Москве, и по Баку, и по Кишеневу. Да и женщин, скажу, как поэт, красивее не видел, ну разве что Харьков с ним может по соперничать и может даже встать вровень. Не хотелось бы уподобляться кулику, хвалившему свое болото. В Киеве я бываю в год два-три раза, а то и больше:
«По Киеву грусть не уйму никогда,
В аллеи его ненасытно влюбленный,
.Торжественен он, сединой убеленный
И собран, когда на пороге беда».
Или же из другого моего стихотворения:
«Чтобы чувства унять,
Все дела покинув,
Я приеду опять
В колокольный Киев».
Именно множество куполов церквей не дают ему право быть низменным, алчным и тщедушным в своих поступках.
Вернемся к Волгограду, к моей нынешней командировке в мой колыбельный город. На следующее утро я посетил Волгоградское агентство развития туризма, кому было поручено встретить меня. Встретили они меня, действительно, как надо, предоставив в мое распоряжение на день машину директора агентства с его водителем, чтоб я смог посетить героические места города.
Мне и тут пришлось отказаться от «колесных» услуг, сославшись на то, что героические места мне известны еще с детских восприятий, а сокровенные для себя места мне б хотелось не объехать, а обойти по прямой и наискосок с полной выкладкой раздумий о былом, причем без свидетелей.
Свое «восхождение» к былому я начал с моей небольшой, но до всплесков радости в душе и сердце школы. Очень обрадовался тому, что, несмотря на середину июля, директор и завуч школы, которые мне чуть ли не во внучки годились, были первый день после отпусков на работе. И хотя школа в данный момент капитально ремонтировалась, они меня по моей просьбе повели по старшим классам, бросив мне по ходу, что ученики вот уже который год изучают мои стихи и прозу.
В 8-м, отремонтированном классе, я посмотрел на место, где стояла моя парта рядом с партой Вали Кузнецовой, которая была небольшого роста, но с огромными карими глазами и такой длинной косой, что так захотелось эту косу сейчас погладить и прислониться к ней морщинистой щекой… Чуть позже, простившись с моими провожатыми, я вышел из школы, обошел ее по внешнему периметру и направился к заборному выходу.
Оглянувшись, увидел взмахи рук потомков моих учителей, из которых одна лишь на сегодня уцелела — Лунева Ада Васильевна:
«Начинали мы с нуля
Ученические доли,
Школа, класс, учителя,
Крестик, палочка и нолик…
После, будто с корабля
В жизнь шагнуть мы постарались,
Но в душе навек остались —
Школа, класс,учителя».
После я пошел на улицу, к дому, где проживала когда-то моя первая любовь, остановился у подъезда с другими совершенно жильцами. Я знал и новый адрес ее, и номер телефона: зачем мешать памяти хранить наши юные лица, легкие шаги и трепетные чувства? Вспомнились стихи, написанные три десятка лет назад, посвященные этой любви.
С нахлынувшими чувствами былых воспоминаний, развернувшись, пошел той дорогой к Волге, по которой более полувека назад шел не один, а с девчонкой, объятой юностью, девичьей красотой и солнцем. Дорога была уже застроена с одной стороны домами, с другой — пивными верандами, схожими с большими клетками, упирающимися в небольшую церквушку, с блестевшим на солнце куполом. От прежнего обрывчика, с которого мы когда-то спускались, взявшись за руки, почти ничего не осталось, время сгладило его обрывистость, слегка скособочив этот памятный клочок земли. Я спустился к песчаному берегу.
Поодаль большая ворона потрошила какую-то падаль, выброшенную на берег волной после прошедшего теплохода, похожего размером и конфигурацией на белоблочную «хрущевку». Раздевшись, я сел на горячий песок перед тем, как окунуться в воду. Волга, находясь рядом, освежала мне память, давая возможность вспомнить стихи, написанные когда-то под впечатлением посещения этого места:
Мы были здесь с тобой вдвоем,
Где Волга волны свои катит
И где заката окоем —
Твое сиреневое платье.
Мы будем здесь с тобой вдвоем,
Покуда Волга через годы
Несет живительные воды
И нашу память о былом».
На душе была та щемящая грусть, от прокручивания которой вздымается грудь.
Многие из моих знакомых стремятся нынче в Египет, Турцию, Таиланд и в другие экзотические страны, чтоб что-то увидеть и что-то для себя открыть. Я же все годы стремлюсь к местам своего детства, юности с ее первой любовью, к молодости, то есть стараюсь пройтись по тем, своим же следам, где когда-то замирала душа, и трепетало сердце. Д
ля меня важно не восхищаться новыми местами, а взгрустнуть со старыми, где был мой стадион, моя танцплощадка, мой старый, заброшенный парк… Именно в них я пытаюсь с помощью авторучки, подобия шприца, впрыснуть свои освежающие поэтические строки, чтоб пожить с ними немного еще, повспоминать, посетовать на свою старость, подумать о том, как бы подольше продержаться на этой восхитительной земле… Войдя медленными шагами в Волгу, я поплыл по всем правилам, которым меня обучала великая река…
На третий день своего пребывания я выступил в областном краеведческом музее перед наспех собранными студентами из разных вузов города, рассказал о себе и прочитал стихи о Сталинграде, закончив четверостишием:
«Я русским во всем был, не Рембо,
От кончика носа до пят,
Влюбившись мальчонкою в небо,
Святое, как мой Стали нград!»
Ребята попро сили меня почитать что-нибудь из своей лирики, и я прочел им несколько стихов, посвященных первой любви, заканчивая одним из них:
«Что оставим мы с тобою?
Нашу первую любовь,
Поле с пенистым прибоем
Из ромашковых цветов,
А еще маяк у плеса,
Сбоку чуть иль в стороне…
И вдобавок — память просто
О тебе и обо мне».
Директор музея Анна Васильевна при прощании призналась мне, что такой тишины в зале, когда я читал, давно не было. В нескольких библиотеках, где я побывал, на стендах были выставлены основные мои книги, в том числе 5-томник с 9-томником.
В день отъезда я еще успел походить по редакциям волгоградских газет и журналов, оставив свои стихи и рассказы с моими визитками в придачу. Вечером, сев в автобус, я покатил, прокручивая мысленно только что законченную командировку. Я ехал в свой Чугуев, где теперь уже до скончания дней мое небо, моя земля и моя мама за могильной оградой. Все мысли были уже о Чугуеве и даже вот эти стихи, написанные о нем совсем недавно:
«Что около, что издали,
Благодаря Всевышнему,
Чугуев славен издревле
Своими красотищами,
Юн ягодами сладостен,
Пьянящ земными соками.
В нем истинные святости
Являются истоками»
ехал уже по калачинской земле, изрытой природными оврагами и с вырытыми человеческими руками рвами для того, чтоб в них увязла 4-я танковая армия Гота, шедшая на помощь многотысячной группировке Паулю с а под Сталинградом… Я возвращался домой, где:
Лес вдали, на нем, как сбруя,
Позолоченная дымка…
Город солнечный — Чугуев
Подарить спешил улыбку.
Владимир РОДИОНОВ, Почетный гражданин Чугуевского района и города Чугуева