3. Чугуевский воевода князь Пётр Иванович Щетинин доносит царю, что по царской грамоте, от 11-го марта 1640 года, прислано в Чугуев с гетманом Яцкою Острениным 584 рубля жалованья для раздачи черкасам, вышедшим вместе с Острениным, и деньги розданы.
Он же доносит царю, что грамотой от 31-го января 1640 года велено «Черкасов атамана Михаила Карпова» и его товарищей 40 человек, пришедших из Азова в Чугуев, устроить на вечное житье в Чугуеве и разделить им посланные из Москвы 549 рублей.
В третьем донесении пишет, что в сем 1640 году «в разных месяцах и числах вышли из Литовской стороны на Московское государство разных городов Черкассы петрушка Васильев с товарищами 40 человек» и просят дозволения жить и служить в Чугуеве.
По приложенному именному списку выходцев видно, что большая часть их холостые, и что иных из них родственники уже жили в Чугуеве, перейдя сюда вместе с Острениным.
Орловский воевода Иван Исленьев извещает Чугуевского воеводу, что по царской грамоте от 13 июля 1640 года он, выдав 8 рублей, отправляет к нему «Черкашенина Яромку Юровкина с женою и детьми».
- Воевода князь Пётр Щетинин доносит царю:
«148 (1640) года июня 23 прислана ко мне, холопу твоему, на Чугуев твоя, Государева, грамота из Розряда за приписью Дьяка Григория Леонтьева, - велено Гетману Яцьке Остренину и сотникам и пятидесятникам и всем Черкасам и Русским людям в Съезжей избе против твоей, Государевой, грамоты сказать вслух, что из Жигимонтова городка Станислав Гульчевский[1] писал на Яцка Остренина, будто хочет тебе, Великому Государю, изменить, людей побить и перейти в Литву и ты, Великий Государь, такому сорному затейливому письму не поверил, и чтоб они, Гетман и сотники и пятидесятники и Черкасы, на твоё Государево жалованье были надежны и на Чугуеве на вечное житьё строились без всякого сомнения и тебе, Великому Государю, служили, над Татарами, буде в твоё Государство пойдут, промышляли на сакмах и перелазах, и на всяких местах, и твоё бы государство от Татарской войны оберегали, чтоб Татар в Русь не пропустить, в Литву не ходить и Литовских людей не перезывать, чтоб в том ссоры никакой не было. И по твоему Государеву указу, Гетмана Яцка Остренина и сотников и пятидесятников и всех Черкасов и Русских людей призывал я к Съезжей избе, против твоего Государевого указа сказал всем» и прочее.
«Да он же, Гетман Яцко Остренин, говорил предо мною, что он, Яцко, в Литву ничего не писывал и тебе, Государю, изменить не хочет, а пришёл к тебе, праведному Государю, на вечную службу, из Литвы, хотя бы не ведомо что на него писали, хотя тебя, Государя, привести на гневе и его от тебя, Государя, в опале видеть, только бы они были в Литве и они бы все переварены были от Ляхов в котлах; а хотя де будет у иной братьи на мысли что ни есть, и я де тому не сердцевидец, всякая мысль грудью закрыта, только у него нет никакие мысли изменить тебе, Государю».
5. Он же, князь Щетинин, доносит царю, что по царскому указу велено свободно отпускать Черкасов на Дон и в Азов, кто только ни похочет, только доносить Царю, сколько и кто отправились туда и что в следствии сего «25 июня в нынешнем 148 (1640) году и в прошлом 147 (1639) году ушли на Дон до 135 человек Черкасов, в том числе сотник Степан Степанов, пятидесятник Пётр Сулея и атаман Михаил Карпов, другие побиты были Татарами и Литовскими ворами на пасеках, на рыбной и звериной ловлях, так что всего выбыло из Чугуева до 170 человек».
6. В августе 1640 года, пишет он же к царю, гетман Остренин доставил ему челобитную, а священники соборные – Михаил и Парфений, приходские – Николаевский Леонтий и Николаевский же Пётр объявили ему, что августа 24 призывали их Чугуевские черкасы, сотник Гавриил Разсоха с товарищами, чтобы они вместо их и гетмана приложили руки к челобитной, но они не приложили, потому что «Гетман Остренин вместо него руки прикладывать не велел». Воевода прибавляет, что челобитная и разспросные речи священников препровождаются к царю.[2]
Он же доносит царю, что:
а) По опасностям времени, он посылает каждую ночь стрельцов и сведенцев на стражу по острогу и городу, да по 100 человек черкасов по острогу и сам ходит ночью дозором; но русские первые все стали против сего и говорят, что такого числа людей и под таким надзором не посылают на стражу в русских городах. Следуя примеру русских, черкасы сотники Гавриил Разсоха и Онуфрий Попов также приходили к нему с ропотом на такие его распоряжения.
б) Августа 25 гетман Яков Остренин донёс воеводе, что сотники Разсоха и Попов вместе с другими выбрали челобитчиком черкашенина Андрея Божка и посылают его в Москву. Воевода приказывал, чтобы черкасы собрались к нему, но явились только сотники Разсоха и Попов. На вопрос – почему не явился Андрей Божко? отвечали: он послан в Москву. Почему послали его без отписки воеводы? От того, сказали, что не имеют нужды в отписке воеводы.
в) Гетман того же числа просил воеводу - спросить сотников Разсоху и Попова, почему они укоряли его, гетмана, в измене? Призванные сотники показали, что от Белгородского воеводы Замятни Леонтьева чрез Чугуевского черкашенина пришла весть, что государь скоро возвратит черкасов в Литву и по Чугуеву ходит слух, что царь то разошлёт черкасов по городам, то отправит их в Литву. Белгородский воевода в отписке своей от 28 августа писал, что он ни слов об отправлении черкасов в Литву не говорил никому и никогда, ни указанного черкашенина не видал. После того гетман просил дозволения жаловаться царю на сотника Разсоху с товарищами. Но «Черкасы всем миром закричали на Гетмана с большим шумом: челом бьём тебе, Государю, ты нас завёл в Чугуев, а мы пришли за тобою, а в Гетмана тебе в Литве не выбирали, пожаловал тебе Гетманом Государь Царь».